10.02.2018

Крестный ход художника Муллина

В тот пятничный день посетителей в залах Вятского художественного музея имени братьев Васнецовых было немного. Не случилось и экскурсий, только смотрительницы прилежно несли своё неутомительное дежурство, молчаливо посиживая на стульчиках, приютившихся вдоль стен. Потому наш часовой разговор с заслуженным художником России Владимиром Евгеньевичем Муллиным в доступной близости от его масштабного живописного полотна «Утро крестного хода», представленного на выставке «Большая картина», никого особо не беспокоил…

От работы Муллина исходит мягкий душевный свет и волнительное тепло раннего солнечного утра, просыпающейся природы с лёгким туманцем над земной поверхностью, покрытой бурыми пятнами луж и прострелами молодой травы. Какая-то добрая мощь и непреклонная в своей правильности сила чувствуются в скоплении людей, которые идут по вязкому глинистому просёлку за крестом и хоругвями, за иконой Николая Чудотворца, празднично принаряженной черёмуховым цветом. Картина «Утро крестного хода» удивительна по своему воздействию на зрителя и, стоит заметить, впервые представлена на общее обозрение, хотя была закончена ещё пять лет назад.

Как же сподобился художник на такой многосложный замысел, как работалось ему над этой непростой темой?

- Великорецкий крестный ход… Пожалуй, такого большого потрясения я прежде не испытывал, — откровенно признался в начале разговора Владимир Муллин. — Конечно, я знал, что есть крестный ход на реку Великая, но видеть — не видел, пока в 1998 году в селе Великорецкое не организовали всероссийский пленэр. Работали мы почти месяц, и так было спланировано, что при завершении пленэра туда приходил крестный ход. Для меня это было настоящим потрясением! Стало интересно: что это такое? зачем? как? Поразила некая смесь веков: восемнадцатого, девятнадцатого, двадцатого. И люди шли какого-то иного формата: в обычной жизни таких встречаешь нечасто, и лица у них были другие. Под впечатлением от увиденного несколько лет я делал картины на эту тему. Их в итоге получилось три. А потом один из моих приятелей, много раз ходивший в крестный ход, посмотрев эти работы, на мой вопрос «Ну как?» ответил: «А ты сам сходи, тогда и почувствуешь, что и как нужно делать…». Когда я в 2004 году первый раз прошёл крестным ходом, у меня всё поменялось. Собственно, и композиция на выставленной картине — из первого хода.

По матери корни у Муллина вятские. Все родственники по этой линии — люди верующие, а дедушка в довоенное время был даже отдан в монастырь. Да и дед по отцу до конца жизни служил в церкви, потому и отношение к Православию у художника трепетное, внимательное, не как дань некой моде.

В первый раз он шёл в начале крестного хода, старался идти непосредственно за иконой. Какой-то особой цели перед собой не ставил, просто хотелось посмотреть это православное действо изнутри.

- У меня при большом количестве людей, которые написаны в первых работах, не получалось общности и грандиозности людского собрания, — говорит Владимир Евгеньевич. — Я и увеличивал численность, и как-то загибал ход, и по взгорьям крестоходцы у меня шли — всё было не то. А как сам сходил, работа сложилась, только я её не сразу начал делать — пошёл во второй раз…
Крестный ход 2005 года памятен многим. Три дня сплошного дождя до Великорецкого, два дня страшной жары на обратном пути в Вятку — разве такое забудешь?!

- Утром 2 июня я прилетел в Москву из Франции. Третьего числа утром приехал в Вятку, — вспоминает художник. — Дом у меня по пути хода, но сплошной стеной лил дождь, а потому было такое непонятное состояние, сомнение. Впрочем, чувствую: надо идти, надо и всё! Собрал тогда рюкзак по-быстрому и пошёл. Такого крестного хода не было никогда! Промокло насквозь всё. Как в армии, носки сушил под мышкой, по-другому — никак. Помню, передо мной шла группа ребят лет по семнадцать-восемнадцать, и у девочки на кофте — Эйфелева башня. Одета очень легко, вот я и подумал: не дойдёт. Удивительно, она и в Великорецкое пришла и даже обратно в Вятку с крестным ходом вернулась! Ливень заставил, и ребята купили полиэтилен, укутались, как возможно. И я приобрёл в деревенском магазине скотч, который там прежде никто, наверное, и не покупал, заклеил прорехи своего плаща. Другие увидели — классно! Тоже заклеились.

Памятно состояние, когда не хотелось показывать, что тяжело, а на душе была радость! Даже сложно сказать… Почему-то потом картина хорошо писалась, когда были в моей жизни три дня дождя до Великорецкого. Только непосредственно в селе солнце выглянуло. Ещё в Горохове было просветление. Дождь буквально на полчаса немножко успокоился. Один мужчина, сидевший по соседству, громко сказал: «Я женщинам и детям, которые идут в этом крестном ходе, дал бы краповые береты».

- Думал, что эта работа закончена, — признаётся Владимир Евгеньевич, — потому что, к сожалению, у нас очень многие темы испортили пошлым подходом. Из темы христианства, можно сказать, сделали мыльную оперу. Когда настоящего очень мало, то и это настоящее воспринимается как нечто искусственное. Поэтому я прекратил работать в этом направлении, но тут приехал мой друг, ректор Суриковского института Анатолий Любавин, и он сказал: «Делай! Неважно, кто там чего и как испортил. Ты же знаешь, что и о чём пишешь. Всегда найдётся и зритель, который тоже понимает, о чём идёт разговор, если, конечно, ты честно работал. А если хотел попасть в волну, чтобы на ней как-то подняться, это будет ерунда».

Когда заходит разговор о работах художников, я всегда спрашиваю: «Зачем ты это делаешь?». По этой картине я адресую тот же вопрос себе: зачем? Не хочу ударяться в пафос, но скажу, что в моём понимании Великорецкий крестный ход — это, пожалуй, одно из самых главных, чем может гордиться Вятская земля вообще за все века. Это то, что должны знать наши дети, внуки, правнуки. Это то, что не должно никогда прекращаться. Это такая концентрация духовно сильных людей в одном месте и в одно время. Я мало знаю таких событий, чтобы люди добровольно, без принуждения, без какого-либо тщеславия собирались и шли. Ежегодно, многие сотни лет… С кем ни разговариваешь, нигде ничего подобного и близко нет ни по традициям, ни по временному отрезку, ни по огромному количеству пройденных километров, ни по массовости, ни по духовности. Как же об этом не говорить, не писать?

Виктор Бакин

Фото

Возврат к списку