09.03.2020

«Что будет с нами дальше?»

Конец прошлого года запомнился различными нововведениями. Например, найден «эффективный» инструмент борьбы с инвалидностью: теперь она будет определяться не по диагнозу, а по «функциональным возможностям организма». Это значит следующее: человек, передвигающийся с помощью костылей или инвалидной коляски, может быть признан с ограничением дееспособным — пусть идёт работать! Снятие инвалидности для подопечных интернатов и вовсе может означать выселение из этих учреждений!

«Что будет с нами дальше?» — этот вопрос задавали протоиерею Борису Бабушкину проживающие в Малмыжском психоневрологическом интернате, когда он приехал проведать своих духовных чад. Оказалось, что недавно здесь побывала медэкспертная комиссия. «Вот я, — говорил мужчина средних лет, — могу дрова рубить, землю копать, воду носить, а читать, писать и деньги считать не умею. Как я буду жить?». Те же, кто подъехал на инвалидных колясках, молча вытирали слёзы. Как бы хотелось батюшке переадресовать этот вопрос тем, от кого зависит дальнейшая судьба его духовных чад, попросить за скупой записью в медицинской карте увидеть трудную человеческую судьбу.

Оля

Она помнит себя с двухлетнего возраста: забравшись под кровать вместе с кошкой, беспомощная малышка пытается согреться о пушистый кошачий бок, и животное словно из жалости к несчастному ребёнку, на несколько дней брошенному запойной матерью в пустом и холодном доме, не убегает прочь. Девочка боится пошевелиться: тёмный дом наполнен страхами. Сильнее их только голод. Малышку не кормили так давно, что, наткнувшись на стопку старых газет, она начинает их есть…

Тянуть в рот всё, что можно разжевать, прятаться под кровать при звуке мужского голоса (мать частенько приводила домой пьяных ухажёров) — эти привычки замечались у Оли даже тогда, когда её поместили в детский дом села Русский Турек. Но она этого не помнит — образовался провал в памяти. Наверное, так её психика справлялась с переживаниями, которые ребёнку сложно перенести. Детство вернулось к ней в интернате вместе с молочными кашами, вкусными обедами, множеством игрушек и новой мамой, общей с другими ребятами, — воспитательницей Ольгой Куприяновной Тимшиной.

День, когда девочке сказали, что у неё есть и другая мама, Оля запомнила очень хорошо. Смотрела по телевизору любимую сказку «Руслан и Людмила». Ей уже исполнилось тринадцать лет, но она до сих пор верила в сказки и представляла, как в её жизни однажды обязательно появится добрая фея и подарит ей способность красиво говорить, легко ходить и делать ручками всё, что захочет. Всматриваясь в голубой экран, Оля представляла себя помощницей доброго царевича и его прекрасной невесты и уже была готова сразиться со злым волшебником, но тут позвали в фойе на первый этаж. Ольга Куприяновна взяла её за руку и потянула прочь от прекрасных грёз: «Там к тебе мама приехала». «Какая мама?» — возразила девочка и уцепилась ручонками за лестничные перила так сильно, что воспитательнице пришлось звать на помощь врача. Вдвоем они тащили упирающегося ребёнка навстречу родительнице.

Внизу стояла тётка в зелёном пальто и белой шапке. Она заулыбалась девочке и, когда уселись, стала развязывать многочисленные свёртки со сладостями: «Вот конфеты, печенье, доченька, кушай». Но Олю учили не брать ничего у незнакомых людей, поэтому она спрятала руки за спину и замотала головой. Потом их проводили в столовую, но и там девочка не прикоснулась ни к чему, что положила перед нею тётка в зелёном, а вот детдомовское картофельное пюре с колбасой съела мигом. Женщина вдруг зарыдала. «У меня ведь тоже колбаса, а она её не ест», — пожаловалась подошедшей воспитательнице. «А что Вы хотите от ребёнка? — ответила та, — Вы бы к ней ещё через десять лет приехали».

Ольге Некрасовой сейчас 47 лет. В Малмыжском психоневрологическом интернате она проживает с 18-летнего возраста. Её детский церебральный паралич со временем осложнился острыми болями в суставах и слабостью в конечностях. Она не может ходить без посторонней помощи и всё же считает себя счастливой. «Когда я впервые приехала в Слободской к брату в гости, — вспоминает Ольга, — то решила зайти и к маме. Её второй муж, мой отчим, заплакал предо мною: «Прости нас, Оля, что мы тебя в интернат сдали». А я отвечаю: «Вы, дядя Толя, не представляете, как я Вам благодарна. Если б я с вами осталась жить, то «овощем» была бы всю жизнь, а в детдоме со мною занимались, игрушек было много, нам одежду каждый год новую покупали».

Моей сестре Свете, которая родилась здоровой, действительно повезло меньше. В её детстве с пьющими родителями не было ни игрушек, ни сытных обедов. Однажды ей купили новое пальто. Оно было красным и таким большим, что рукава завернули втрое. И носила сестра его до тех пор, пока пальто перестало налезать на неё. С тех пор красный цвет Света не переносит.

Если б я осталась с родителями, то так бы и ползала до сих пор. Заботливые врачи и нянечки в буквальном смысле поставили меня с колен на ноги, внимательные воспитатели научили читать и писать. Бывало всех детей, кто хоть немного соображает, посадят в большие сани и везут в местную школу. Не важно, каких умственных способностей ребёнок, главное — чтобы хоть какое-то развитие было. Помню одного мальчика. Голова у него была размером огромная, а тело, как у пятилетнего. Его посадят и, чтоб не падал, со всех сторон обложат подушками, и везут. Таким умным был, что на переменах учителя бегали к нему тайком, чтоб он за них трудные задачи решил.

В прошлом году мы с братом Мишей поехали в Русский Турек в гости к моей маме Ольге Куприяновне. Она сейчас старенькая, живёт в своём домике с огородом. Мама Оля говорит моему брату: «Раз уж Вы нашлись, то не бросайте Оленьку, ведь я не вечная». А Миша ей руку поцеловал. Когда же поехали обратно, и она, выйдя проводить, долго нас крестила, брат заплакал и сказал: «Вот только такие женщины должны работать в детских домах!».

Ребята с диагнозом «детский церебральный паралич» почему-то считаются необучаемыми, но Ольга не только научилась читать и писать, а, повзрослев, освоила компьютер и по интернету нашла своего родного брата, который и не подозревал о том, что у него есть старшая сестра. Встретившись, они говорили о многом. Миша рассказал, как ещё мальчиком поклялся во что бы то ни стало вырваться из пьяного родительского дома, чтоб не повторить судьбу отца и матери. И это ему удалось: он работает водителем, часто бывает в отъездах, но дома его ждут любящие жена и маленький сынишка.

Оля рассказала о сокровенном. Однажды, когда она ещё жила в детдоме, их повезли на экскурсию в музей С.М. Кирова в г. Уржуме. Автобус ехал по старинной улице мимо красивого высокого здания в строительных лесах. Десятилетняя девочка всем своим существом ощутила, что ей на самом деле хочется не в музей революционера, а сюда. Как будто Кто-то невидимый ей сказал: «Истина только здесь». Позже Оля узнала, что тем ремонтируемым зданием был Троицкий собор.

В 1990 году она приехала в малмыжский интернат. Ей исполнилось восемнадцать лет. Считала себя совсем взрослой. Первая влюблённость, появились и дурные привычки, но внутренний голос время от времени напоминал о той Истине, которую она ощутила у храма в Уржуме. Рядом с интернатом находилась старинная Богоявленская церковь. «Зачем тебе туда идти? — удивился врач, когда Оля решила сходить в местный храм. — Там одни старухи!». Девушка настояла на своём: в детском доме запрещали о Боге думать, а теперь я совершеннолетняя — могу себе позволить!

Переступив порог церкви, она почувствовала смешанные чувства — страх и радость. К ней подошёл священник Пётр и, не обращая внимания на особенность новой прихожанки, на её короткую юбку и яркий макияж, повёл знакомить с храмом. Подводя к старинным иконам, батюшка говорил: «Это Иисус Христос, это Богородица».

Ольга до сих пор благодарна Господу за то, что Он познакомил её с замечательными духовными наставниками, которые ввели её в благодатный мир Православия. Каждый день поминает она покойного отца Петра, добрую бабушку Анну, которая однажды посадила девушку на церковную скамейку и «любя поругала» за неподобающую одежду и яркий раскрас. Потом появился отец Борис Бабушкин, который вот уже тридцать лет духовно наставляет не только Ольгу и её воцерковлённых подруг, но и весь малмыжский интернат. Однажды нашей героине даже попало от руководства за то, что она рассказала батюшке об умирающей от рака женщине. Смердящую больную поместили в удалённое помещение, а отец Борис настоял, чтобы его пустили к ней. Он совершил Таинства исповеди, соборования и Причащения, и больная ушла в мир иной не брошенной сиротой, а окружённой любовью Божией и милостью человеческой.

Валя, Зоя и Таня

По деревенской улице шла женщина с ребёнком-инвалидом на руках. Стоящие у магазина бабы её увещевали: «Нюра, опомнись, не сдавай девочку в детдом! Как жить-то после этого будешь?». Но несчастная мать в ответ только плакала. Если б они знали, как тяжело растить ребёнка-инвалида, да и муж грозится её бросить, упрекает, что калеку родила. Заплакала и полуторагодовалая девочка. Со слезами зашли они в дом-интернат, где их пути навсегда разошлись.

Когда Валечке исполнилось шесть лет, воспитательница нашла её маму, но та отказалась встречаться с дочерью, зато пожаловалась на свою несчастную долю. Она надеялась, что, отказавшись от девочки-калеки, наладит свою жизнь и что ссоры с мужем прекратятся. Но тот, вернувшись в злосчастный день домой и не обнаружив дочери, набросился на жену с руганью, собрал вещи и уехал навсегда на дальнюю стройку.

А Валя уже забыла о своей родительнице. Играя в куклы, она представляла себя заботливой мамочкой. Любила складывать из кубиков разные фигуры и дома. Однажды у неё появился личный букварь, подаренный нянечкой Лилей, разглядевшей в не говорившем ребёнке смышлёность. Яркие картинки так увлекли девочку, что она всегда носила букварь с собой и при удобном случае показывала воспитательницам или старшим ребятам, учившимся во вспомогательной школе. Тыкала в изображение пальчиком, а те называли предмет — арбуз. «Арррр-буззз», — шевелила губами «необучаемая» девочка. Так она освоила азбуку, а потом захотела ходить. Валя до десяти лет только ползала, но её врождённая смекалка, любознательность и сила воли помогли встать сначала на колени, а потом и на ножки.

Своё образование Валя продолжила на… помойках, куда жители вместе с мусором выбрасывали старые книги, учебники и журналы. Их девочка-инвалид выуживала из мусорных куч и жадно читала. Книги помогли ей научиться говорить.

Зоя — не просто Валина подруга, это её половинка. Когда кто-то из непосвящённых разглядывает вышитые ими картины, то и представить не может, что такую кропотливую, очень тонкую работу выполнили две женщины, одна из которых глухонемая и страдает припадками эпилепсии, а другая с трудом говорит и совсем не способна к работе руками. Соседки по комнате объясняют: «Валя — мозг, а Зоя — руки. Валя показывает, с какой нитью и куда нужно ткнуть иголку, а Зоя это делает».

Жизнь Зои начиналась не так трагично, как у подруги. Она была желанным ребёнком, но мама рано умерла. Отец женился во второй раз, и мачеха полюбила глухонемую девочку как родную дочь. Всё изменилось, когда внезапно умер отец, а вскоре и его жена ушла в мир иной. Так Зоя оказалась в интернате.

Наверное, в сокровенных уголках её души хранятся светлые воспоминания о детстве, о родном доме, о первой встрече с Валей, когда Зоя снова ощутила, что не одинока. Помнит она и о подарках, которые ей дарят добрые люди. Особенно ценит открытки, посвящённые именно ей. Долго их рассматривает, перечитывает и показывает подругам, тыкая пальцем в слова «Дорогая Зоечка», а потом себе в грудь, что значит — это мне! А когда она широко улыбается и прижимает сжатые в кулак руки к груди, то это означает, что она очень рада и благодарна.

Валя и Зоя живут в комнате с улыбчивой Таней, которую в интернате обычно называют Танюшкой за добродушный характер. Она краснеет каждый раз, когда ей перепадает гостинец или какой-нибудь подарок от посетителей интерната. А вопрос «Что ты хочешь?» вообще приводит её в полную растерянность. Она начинает рассуждать, перебирая губами слова «кофточка», «духи», «цепочка», «шоколад», и приходит к выводу, что ей ничего не надо: приезжай чаще — внимание доброго человека и есть для неё лучший подарок.

Рая и Люда

Оля живёт в соседней комнате вместе с Раей, весёлой, энергичной толстушкой, которая попала сюда, как и многие, по вине пьющих родителей: у неё отклонение в умственном развитии. Она с удовольствием выполняет разные поручения: принести что-то, унести, помыть — и, кажется, смогла бы даже позаботиться о своей семье, вести приусадебное хозяйство, да вот за внешним здоровьем скрывается недуг: Рая не в состоянии не только распланировать личный бюджет и с толком потратить деньги, но даже и сосчитать их.

В этой комнате ещё живёт Люда. Без неё Ольга не смогла бы не только посещать храм, но и выходить на улицу. Через неделю, после того как Люда приехала в Малмыж, многие из обслуживающего персонала написали заявления об уходе. Физически крепкая девушка всех задирала, раздавала тумаки, делала всевозможные пакости. С хулиганкой справилась ДЦП-шная Оля и её такие же «не от мира сего» подруги. «Мы её любовью и лаской выводили в люди, — делится секретом «укрощения строптивой» Ольга. — Сначала наша Люда сопротивлялась, не верила, что мы ей добра хотим, злобой нам отвечала, а потом стала душой оттаивать». Тогда она и рассказала о том, что творилось в её прежнем, «родном» интернате, где например, малышей приучали к горшку, надевая на голову запачканные штанишки, и заставляли ходить так целый день, чтобы знал ребёнок, куда не следует справлять свою малую и большую нужду…

Особенные прихожане

Посетители малмыжского Богоявленского храма привыкли к пяти особенным прихожанкам, которых все воспринимают как одно целое. Никто из них не может обойтись без других: кто-то ведёт под руки слабенькую ножками соседку, кто-то руководит действиями… Для того чтобы успеть к началу службы, им приходится вставать в пять часов утра. Расстояние, которое здоровый человек преодолеет за 15–20 минут, они осиливают за два часа. Эти женщины являются примером для остальных малмыжан во время крещенского купания, безбоязненно погружаясь или обливаясь на морозе холодной водой. Многим из жалеющих их наблюдателей невдомёк, что на самом деле они счастливее здоровых людей, потому что благодаря своим недугам научились милосердию, познали Бога и приблизились к Нему в страданиях своих. И нам, здоровым, нужно быть милосердными к ним и не лишать их на государственном уровне так необходимой им поддержки. «Какою мерою мерите, такою отмерено будет вам», — предупредил нас Господь.

Наталья Чернова-Дресвянникова

Фото

Возврат к списку