В ожидании Рождества

Приближается к нам Рождество Христово. Как прежде встречали на Вятской земле этот праздник? Притягательный мир прошлого открывает для нас немало любопытного и познавательного.

В ожидании светлого праздника проходили дни Рождественского поста. На страницах словаря Николая Васнецова, брата замечательных художников Виктора и Аполлинария Васнецовых, читаем: «Преимущественно говеньем называется Великий пост. Пост пред Рождеством зовётся Филипповки, пост пред Петровым днём — Петровки, пред Успением — Оспожинки». В дни Рождественского поста братья Васнецовы наблюдали, как в их родное село Рябово приходили говельщики, которые готовились к исповеди и Причастию. По воспоминаниям старожилов, останавливались они у родных и знакомых из рябовского прихода, чаще всего в деревне Добряковской. Принимали и нищих, давали им приют. Народ был небогатый, и часто можно было встретить бредущих по дорогам обездоленных. Вспоминается картина В.М. Васнецова «Нищие певцы» и отражённое в ней сострадание рябовских прихожан к несчастным.

Установились дни Рождественского поста и у нас. Зима вступила в свои права, выпал снежок. Дни в первой половине декабря стояли на редкость ясные и солнечные, а в небесах — удивительная синева. А когда начинает темнеть, заря вечерняя играет в полнеба, словно Творец раскрывает перед нами красоту Божьего мира. Уже студёно, а поля чуть-чуть припорошило снегом, особенно на склонах угоров. Такое состояние природы очень волнует земледельцев, потому что посевы могут вымерзнуть.

Устоявшиеся веками обычаи вятские крестьяне соблюдали. Знали, какой день наступает, понимали значимость каждого дня. 4 декабря встречали праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. «Введение пришло — зиму привело». На Введение пробовали выехать на санях. К этому дню открывались Введенские ярмарки, где торговали санями, одиночными, парными и троечными. Праздничные сани отличались от будничных резьбой и яркой росписью. Продавец саней расхваливал свой товар:

«Вот сани-самокаты,

разукрашены, богаты,

разукрашены, раззолочены,

сафьяном оторочены».

А 7 декабря на Катерину-санницу устраивались гонки на санях.

19 декабря чтили милостивого святителя Николая Чудотворца, которого крестьяне считали покровителем земледелия и скотоводства, заступником от всех бед и несчастий. «Первые серьёзные морозы — Никольские. Какой день в Николу зимнего, такой и в Николу вешнего». На Николу зимнего устраивали распродажу лишнего хлеба, от урожая зависели цены: «Никольский обоз для боярской казны дороже золота».

Наши предки на Бога уповали, а без дела не бывали. Долгими зимними вечерами в семье пряли, вязали и непременно сказы сказывали. Любимым сказочным персонажем в народе был Жихарка: «Жили-были кот да воробей, да Жихарка третий». Другое сказочное существо — Ягибица, так в Рябове Бабу Ягу называли. Про неё сказывали: «Ягибица в одно ухо влезла, в другое вылезла, и такая получилась красавица. После стала она мужнею женою». Сколько размышлений дарит нам народная сказка. Зло иных персонажей вызывает в нас душевное противление, ведь мы сочувствуем героям, которые творят добро, защищают слабых. Вспомним русские былины, образы богатырей, воплощённые в картинах В.М. Васнецова. «Самым задушевным произведением» художник считал сказку А.Н. Островского «Снегурочка». В одноимённой картине Виктор Михайлович изобразил Снегурочку на лесной полянке. Её взгляд обращён к неведомому для неё миру берендеев. Как русскую боярышню, одел художник свою героиню в светлую шубку, шапочку, сапожки. Привлекателен орнамент из золотых и серебряных нитей. Снегурочка стоит в ожидании, а девичьи забавы берендеек, игры, хороводы и песни влекут её. Покорённая радостью общения пришла Снегурочка к людям, но что она нашла? В Берендеевом царстве пропало служение добру и красоте, исчезла верность слову. Но разве это в прошлом? Эгоизм, людское тщеславие, страсть к наживе характерны и для нашего времени. Забывается простая истина: «Живи добрее — будешь людям милее»…

Всё ближе к нам Рождество. Прочтём строки из романа Ивана Шмелёва «Лето Господне»: «В Сочельник под Рождество, бывало, до звезды не ели. Кутью варили из пшеницы с мёдом, взвар из чернослива, груши, шепталы... Клали под образа сено. Почему? Будто дар Христу, будто Он на сене, в яслях. Бывало, ждёшь звезды, протрёшь все стёкла. На них лёд с мороза. Вот, брат, красота-то! Ёлочки на них, разводы, как кружевное. Ноготком протрёшь — звезды не видно? Видно! Первая звезда, а вон другая». И всё запело, и колокола глас подают, стелют звоном. И звучит в церкви многоголосное пение: «Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума: в нем бо звездам служащии звездою учахуся Тебе кланятися, Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты Востока. Господи, слава Тебе!». А наутро ходили по домам славильщики, славили Родившегося Христа.

Святые вечера от Рождества до Крещения были полны радости и веселья. «Нет лучше веселья, когда сердечная радость». На Святках деревенская молодёжь собиралась по вечерам в одном из домов, где пела, плясала, водила дружинки. Любимой игрой на Вятке была песня про Дрёму, которая оканчивалась невинным поцелуем. Играющие вставали в круг, а кто-то один в центре изображал Дрёму. Обратимся к сборнику Александра Михайловича Васнецова «Песни северо-восточной России»:

«Сидит Дрёма, сидит Дрёма,

Сидит Дрёма, сама дремлет.

Полно, Дрёмушка, дремать,

Пора, Дрёмушка, вставать!

Вставай, Дрёма, вставай, Дрёма,

Вставай, Дрёма, оправляйся!

(Дрёму толкали, и он «просыпался»).

Гляди, Дрёма, по девицам.

Бери, Дрёма, кого хочешь.

Сади, Дрёма, на колени.

Трепли, Дрёма, сколько надо.

Целуй, Дрёма, сколько хочешь!».

Дрёма выбирал себе пару, а песня пелась вновь, но уже с другим Дрёмой. Забавы следовали одна за другой.

Братья Васнецовы с детства знали немало старинных песен. Аполлинарий любил игру со шляпой:

«Ехал мальчик молодой

на лошадке вороной,

против Машина окна

останавливался,

останавливался,

с Машей здравствовался:

— Здравствуй, Машенька моя!

Спала шляпа пухова,

спала шляпа пухова,

принадень на меня.

Принаденешь на меня,

возьму замуж за себя,

посажу возле себя,

погляжу сам на тебя.

Маша! Любишь ли меня?

Если ты меня полюбишь,

потанцую для тебя,

поцелую я тебя».

Юноша ронял к ногам девушки шапку. Та поднимала её и надевала ему на голову. Он садил её рядом с собой и исполнял всё, о чём говорилось в песне.

На прощание молодёжь пела:

«Ты, заря вечерняя!

Ты, игра весёлая!

Поиграйте, девушки,

у своей воли: у батюшки,

у родимой матушки.

У ворот стоит батюшка,

у широких — свет родной.

Он меня домой зовёт.

Я нейду, не слушаю:

не доиграны игры,

не доплясаны пляски,

не допеты песенки».

Так заканчивались хороводы.

Разнообразна вятская песенная культура. Знание истоков, традиций и обычаев наших предков поможет нам сохранить душу народную.