Вера назидает ко спасению

В 2021 году отмечается 30-летие возрождения Свято-Успенского Трифонова мужского монастыря города Вятки. Предлагаем вашему вниманию интервью с насельником обители иеросхимонахом Селафиилом (Вениамином Алексеевичем Шадриным), который поделился воспоминаниями о своей жизни, впечатлениями от разных встреч, размышлениями о значении веры и знания.

— Отец Селафиил, расскажите, пожалуйста, о себе.

— Родился я 21 июля 1937 года в г. Вятке, тогда уже Кирове. В нашей небольшой семье верующей была только бабушка, но о Боге она никогда не рассказывала. В комнате, в которой мы жили, была икона, и бабушка, глядя на неё, крестилась до и после еды. Отца я впервые увидел в 1946 году, когда он вернулся домой после увольнения из армии. Окончив среднюю школу, я поступил учиться в Ленинградский кораблестроительный институт, который окончил в 1961 году. Как инженер был направлен в город Каспийск на завод «Дагдизель», где трудился мастером и технологом в механическом цехе. С 1964 по 1966 год работал в Кирове на заводе «Маяк» инженером-конструктором. Потом вернулся в Ленинград, был принят в конструкторское бюро завода «Знамя Октября». Через два года перешёл в конструкторское бюро завода «Гидроприбор», который выполнял заказы Министерства обороны.

В 1970 году я женился, и на следующий год в нашей семье родилась дочь. К сожалению, в 1988 году мы с супругой развелись, но семейный кризис заставил задуматься о смысле жизни, привёл меня к Богу. В то время власти разрешали открывать храмы, проводить публичные лекции, например, о религиозной философии, церковном искусстве, хотя православной литературы в продаже ещё не было. В аудитории строительного института иеромонах Владимир каждую неделю знакомил желающих с истинами Православия. Я посещал эти и другие беседы и получил ответ на свой трудноразрешимый вопрос о смысле жизни.

Когда распался СССР и произошла смена власти, начался кризис в оборонной промышленности. Тогда решил, что пора мне возвращаться на родину к родителям, у которых я был единственным сыном. В 1991 году я приехал в Киров и стал корреспондентом «Вятского епархиального вестника». Именно здесь происходило моё настоящее воцерковление. Как трудно было переступить порог храма, учиться молитве, если большая часть жизни прошла в безбожии! Верно сказал преподобный Амвросий Оптинский: «Теория — это придворная дама, а практика — как медведь в лесу». Тогда после реставрации открылся Успенский собор Трифонова монастыря, который я и стал посещать. Через несколько месяцев редактор «Вятского епархиального вестника» Александр Перминов в разговоре с владыкой Хрисанфом о кандидатах на рукоположение назвал моё имя, по-видимому, соответственно охарактеризовав меня. После прохождения практики клиросного послушания в Троицкой церкви в Макарье я был посвящён в сан диакона 2 августа 1992 года, а через неделю — в сан иерея и направлен для служения в Троицкий храм.

В 1994 году на территории этой церкви открылся женский монастырь. К этому времени был построен небольшой храм в честь благоверного князя Александра Невского и жилой двухэтажный корпус для игуменьи и насельниц обители. Служить в новоучреждённом монастыре владыка Хрисанф назначил меня. Позднее такое же благословение получил отец Панкратий (Нагибин), будущий архимандрит, духовник Яранской епархии, 22 июня этого года отошедший ко Господу. После того как скончалась моя мать, владыка сказал мне готовиться к монашеству, и в 1997 году в нижнем храме Серафимовского собора иеромонахом Панкратием я был пострижен в малую схиму с именем Лазарь в честь праведного Лазаря Четверодневного. До 2001 года я жил в коммунальной квартире в комнате, принадлежавшей моей матери. После смерти папы переехал в слободу Дымково, в унаследованный от отца дом. Были там и небольшой сад, и огород… В самом начале XXI столетия началось восстановление Преображенского монастыря на берегу реки Вятки. С июля 2005 года, после того как в возрождённую обитель торжественно перенесли из Макарья мощи священноисповедника Виктора (Островидова), сюда были переведены насельницы Троицкого монастыря. Здесь, в Преображенской обители, я служил с 2005 по 2008 год.

Когда мне исполнился 71 год, попросил владыку Хрисанфа, предварительно заручившись согласием игумена Тихона (Меркушева), о переводе меня в Великорецкий Свято-Николаевский мужской монастырь, «чтобы жить с братией вкупе». В то время там подвизались, кроме игумена, два иеромонаха, один иеродиакон, четыре монаха и три послушника. Практически у каждого была небольшая деревянная келья. В монастыре имелось своё хозяйство: корова, лошадь, куры, огород. Службы совершались каждый день. Книги для чтения насельники брали из монастырской библиотеки. В 2013 году владыка Марк перевёл меня в Успенский кафедральный собор Трифонова монастыря и постриг в великую схиму с именем Селафиил в честь Архангела Селафиила. С марта прошлого года являюсь внештатным клириком Успенского собора: всё-таки мне уже 84 года…

— Вы служите с 1992 года. Каким было отношение к священству в то время, когда стали открываться храмы? Изменилось ли что в XXI столетии?

— Разные бывали случаи, порой занимательные. Как-то идёт мне навстречу женщина и говорит: «Зачем Вы ходите по улице в рясе? Разве не знаете, что встреча со священником — это к несчастью?». Другая, увидев меня в магазине, сказала: «Ты, наверное, аферист». В другой раз мужчина на улице спросил меня: «А есть ли Бог?». Задал ему несколько простых вопросов, на которые он затруднился ответить. Я ему говорю: «Ничего Вы не знаете». Он возмущённо воскликнул: «Я ничего не знаю? У меня два высших образования, в том числе Высшая партийная школа!». Слава Богу, расстались мирно.

Однажды захожу в автобус, прохожу по салону, и одна женщина говорит: «Все священники — пьяницы». Я промолчал — и хорошо сделал, потому что сказано было не от большого ума. В другой раз возвращаюсь из Троицкой церкви после службы. Все места в автобусе заняты, а хочется присесть, чтобы ноги немного отдохнули. Прошу у молодого человека лет двадцати, чтобы уступил место. Он с вызовом отказывается. Говорю ему: «Видно, Бога ты не боишься». А он мне отвечает: «Мой Бог — деньги!». Вот так было.

Сейчас, когда выхожу в город, обращаю внимание на выражение лиц встречных людей. Юный возраст относится спокойно. Дети лет до семи–восьми иногда даже здороваются. Забавны малыши в Гагаринском парке. Один как-то сказал маме: «Это Бог!». Другой зимой радостно воскликнул: «Бабушка, это Дед Мороз!». Те ребята, кого родители в храм не водят, часто спрашивают: «Мама, кто это?». Мамочка чаще молчит, как будто не слышит вопроса. Взрослые, видя священника в рясе, реагируют по-разному: некоторые делают каменное лицо, другие, те, которым по 20–30 лет, — полупрезрительное. Кто-то отворачивается или смотрит в сторону. Встречаются люди, которые глядят на тебя доброжелательно, видно, что хотят поздороваться, но не знают, как это сделать правильно. Некоторые в последний момент кивают головой. Только однажды пожилой мужчина приподнял кепку и вежливо поздоровался. Ну а если встретятся прихожане, те просят благословения.

Очень вредит Церкви и порождает неуважение к священству та отрицательная информация, которая иногда размещается в газетах, показывается по телевидению. Примерно год назад иду мимо Спасского собора, на стене которого закреплён огромный баннер с просьбой о помощи в восстановлении этой прекрасной церкви. Человек, шедший навстречу, говорит мне что-то оскорбительное, имея в виду священство, а затем с возмущением произносит: «Понастроили себе коттеджей, а сейчас просят у людей на храм». Надеюсь, что не все так думают.

— Как Вы можете охарактеризовать современных верующих?

— Успенский собор, где я служу, является кафедральным храмом, духовной и архитектурной жемчужиной Вятского края, здесь упокоились преподобный Трифон и блаженный Прокопий — поэтому его посещают не только люди из ближайшей округи, но и те, кто живёт на Филейке, в Юго-Западном или других районах областного центра. Приезжают паломники и туристы из других городов и даже регионов. Это всё люди разные: и воцерковлённые, которые постоянно посещают богослужения, часто исповедуются и причащаются Святых Христовых Тайн, и те, кто только начинает свой религиозный путь, и даже случайные посетители. Последние мало что знают о самых простых церковных правилах.

Кто-то из посещающих наш храм внимательно, с сокрушённым сердцем исповедуется, другие грехов своих не видят, каяться пока не умеют. Начинаешь спрашивать, оказывается, было и то, и это, и ещё многое другое. Самые распространённые сейчас грехи — это забвение Бога, превозношение, осуждение, гнев, раздражение, немилосердие, лень, пьянство, празднословие и сквернословие. У многих существует зависимость от телевидения или интернета. Приходится отказывать в Таинстве Причастия тем, кто повинен в блудных грехах. Люди забывают слова Христа: «В чём застану, в том и сужу». Безответственность и сладость греха превышают страх Божий, заставляют совесть молчать.

Все мы страдаем нерадением к духовной жизни. Многие нерегулярно молятся, так же читают Священное Писание, пропускают воскресные и праздничные службы, редко или без должной подготовки исповедуются и причащаются. Например, накануне причащения Святых Тайн надо помолиться на вечерней службе. Один не знал, второй забыл, другому было некогда, четвёртый нянчился с малышом, пятый испугался скользкой дороги… Постимся едва-едва. Некоторые родители приводят детей, которые постарше и должны исповедоваться перед Причастием, в самый последний момент, не понимая, что и ребёнку нужно спокойно помолиться Господу. Забываем о самом важном: о Боге, душе, вечности. Все мысли и сердце заняты земной суетой: женитьба, квартира, автомобиль, земельный участок, одежда, отдых на курорте, карьера… Главное откладываем на завтра, а наступит ли это завтра — знает только Бог. В молитве «Отче наш» мы просим Господа: «Хлеб наш насущный дай нам на сегодня». Про завтра там речи нет. Как же до нас достучаться?

Некоторые приходят в храм после того, как случилось с ними несчастье, например, потеря близких. Приведу два схожих случая. Одна женщина рассказала, что её сын трагически погиб: ночью возвращался домой на автомобиле и врезался в грузовик, стоявший на дороге с выключенными габаритными огнями. Мать горько спрашивала меня: «За что? Как жить дальше?». Он — единственный сын, хороший, добрый, никому зла не делал, правда, в церковь они не ходили. Как мог, постарался утешить её, посоветовал смириться с волей Божией, довериться Ему и воцерковиться. А ведь, если бы её сын не погиб, она в храм, возможно, и не пришла бы…

С другой женщиной, которая также от Бога была далека, случилась подобная беда: сын-студент погиб от передозировки наркотиков. Горю её не было предела. Она стала ходить на исповедь, но никак не могла успокоиться, каждый раз плакала. Говорит: «Всё понимаю, надо смириться, но не могу. Расстроила всё здоровье». Несчастья подобного рода происходят от забвения Создателя и Спасителя нашего. Да, как говорят, «Бог долго ждёт, да больно бьёт», но за этим стоят безграничная Божия любовь и Его непостижимая премудрость…

К монашествующим зачастую посылают тех, кто страдает от демонических сил, подвержен различным видениям. Один мужчина как-то спрашивал меня, что означают его видения. Внятно рассказать о них не мог, но чувствовалось, что они его увлекают. Человек невоцерковлённый, в голове — полный сумбур, верит в существование инопланетян, видимо, начитался соответствующей литературы. Посоветовал ему выбросить эти книги, ходить в церковь, поисповедоваться, читать духовную литературу. Помоги ему, Господи! Правда состоит в том, что от действия дьявола страдают те, кто забывает о Боге.

— Батюшка, как Вы считаете, что важнее для человека — вера или знание?

— Есть вера религиозная и вера безрелигиозная, есть знание религиозное и знание безрелигиозное, научное. Последнее укрепляет веру человека в самого себя. Оно надмевает, то есть развивает высокомерие и тщеславие, и человек начинает мнить о себе. Религиозное же знание укрепляет веру в Бога, способствует смирению пред Всемогущим, Вездесущим и Всевидящим Господом. Известно, что «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать». Знание мирских наук может дать человеку земное благополучие. Религиозное же знание помогает совершенствоваться духовно и нравственно. Вера в Бога назидает души людей ко спасению, а горделивое знание о земном может низвести душу в ад. Религиозная вера придаёт жизни истинный смысл и духовное содержание, чего не может дать безрелигиозное знание.

Духовное состояние человека после кончины будет зависеть не от наших научных достижений, а от того, приобрели ли мы в земной жизни любовь к Богу и ближнему, которые без деятельной веры стяжать невозможно. Потому человек, занимающийся науками, не должен ограничиваться только ими. Уму требуется удовлетворение знанием сокрытых от нас вещей мира сего, но дух наш нуждается в познании Бога, которое без веры и подвига невозможно.

Беседовал Максим Валентинович

Пресс-служба Вятской Епархии