09.08.2022

Камень

Они сидели за массивным сервированным столом, солидные, элегантно одетые и доброжелательно-расслабленные. Официальная часть представительной международной конференции закончилась, и теперь заслуженные профессора, доктора наук могли за ужином мирно побеседовать, допуская иногда шутливый тон. Покоятся в ножнах острые рапиры аргументов, отложены тяжёлые щиты неуязвимых догм, и над идеально отполированной столешницей, бывшей час назад полем сражения, утвердились мир и согласие.

Теперь и не вспомнить, кто первым заговорил о большой войне. Участники конференции знали о ней не понаслышке. Ещё тревожили воспоминания, ныли старые раны, отзываясь живой болью. Когда страсти немного улеглись, слово взял учёный из немецкой делегации. Сняв очки в громоздкой роговой оправе и слегка пригладив седую шевелюру, он неспешно поднялся и заговорил:

— Сентябрь 1943 года выдался обильным на холодные дожди и пронизывающие ветра. День, о событиях которого я расскажу, был прямо-таки невыносим. С самого утра небо заволокли грозовые тучи, похожие на клочья грязной пены. Гонимые промозглым ветром, они яростно цепляли, толкали, рвали и поглощали друг друга. Казалось, что в бою, где каждый сам за себя, сражаются чудища, а гибель одного из них сопровождается громом ритуальных барабанов. Мне тогда подумалось: «Хорошо, что они нас не замечают».

Два месяца досадного плена. Два долгих месяца пустых надежд и отчаяния провёл я с товарищами по несчастью в изматывающих переходах. Кормили нас сносно, но отдыхать почти не давали. Часто после коротких остановок нам было хуже, чем до этого на марше. А бдительная охрана держала нас под неусыпным наблюдением, жёстко пресекая любые намёки на неповиновение. Однако не автоматы, не злобные псы, готовые растерзать любого, не сырость и не скудный паёк угнетали более всего.

В сельских поселениях, и целых, и изуродованных огненным дыханием войны, на нас выходили посмотреть, как говорят русские, от мала до велика. Сначала мы из любопытства тоже глазели по сторонам. Однако скоро многим стало не по себе от русских взглядов ненависти, презрения, иногда любопытства. Но было что-то ещё более мощное, непонятное, а потому пугающее. Мы опасались, что однажды джин выскочит из бутылки и тогда… Я представлял, как люди, вооружённые камнями и палками, серпами и вилами, набрасываются на колонну и бьют, бьют, бьют, а охранники, громко смеясь, стреляют в спины убегающим пленным. Страх и ненависть, как огонь и масло, не приближай — полыхнёт. Вполне объяснимо, что населённые пункты мы старались проходить быстрее, помалкивая и не поднимая глаз.

Но вернёмся в тот особенный день. К полудню небесные чудища увидели нас и затеяли настоящую круговерть. В какой-то момент мне показалось, что тучи приобретают очертания советских Илов, штурмовиков, прозванных «чёрной смертью». Картина заходящих на боевой разворот крылатых машин была настолько реальной, что я не сомневался: они обрушат на наши несчастные головы всю мощь своего оружия. Молния сигнальной ракетой прочертила дугу и ударила в огромную ель, которая, вспыхнув факелом, почти сразу погасла. «Разверзлись хляби небесные. Теперь держись», — буркнул капитан нашего полка, плетущийся рядом. И это была правда. Крупные дождевые капли, подхваченные ветром, ледяной шрапнелью ударили нам в спины. Напор стихии усиливался с каждой минутой, словно сама природа гнала нас с этой непонятной нам земли.

Промокшие до костей, изнурённые глинистым подъёмом-тягуном, мы облегчённо вздохнули, когда, сделав крутой поворот, дорога пошла под уклон. Но тут по рядам пронёсся тревожный шёпот: впереди большое селение. Мы невольно ускорили шаг, и через несколько минут понурый строй вступил на единственную в деревне узкую и бесконечную улицу. Какой приём готовят хозяева непрошеным гостям? Не здесь ли ждёт нас нечто ужасное? Я шёл, украдкой глядя по сторонам: может, тут никого и нет. Но они были рядом: молодые мамы с детьми, женщины постарше, оторванные необычным зрелищем от повседневных забот, старухи, как каменные изваяния. И снова эти взгляды!

Но что-то было не так. Я уловил это не сразу. Тишина! Прежде её не было. Обычно наше бегство сопровождала какофония, где роль первых скрипок отводилась лаю собак, плачу детворы, заполошному крику птиц, стуку дверей и каких-то невидимых машин. А здесь пусто. Таинственный дирижёр дал музыкантам выходной? Но, может, все ждут, когда маэстро подаст знак, и тогда они что есть силы ударят в свои варварские инструменты…

Резкий звук впереди заставил вздрогнуть, думается, не меня одного. Инстинктивно вскинув голову, я увидел высокую женщину в проёме открытой калитки. Определить её возраст было трудно из-за крайней худобы и глухого чёрного одеяния, не скрывающего только часть лица. Она спокойным и твёрдым голосом что-то говорила соседке напротив, та, видимо, возражала. Тогда женщина в чёрном заговорила громче, обращаясь и к другим. Я стал озираться не таясь и буквально натолкнулся на растерянный взгляд старухи. Она охнула, широко перекрестилась и неожиданно громко крикнула, точно отдавая приказ. Как по мановению волшебной палочки местные жители исчезли, однако скоро вернулись, держа в руках камни! Чем ещё они могли встретить убийц, грабителей и насильников — своих врагов? Тягучий ужас наполнил воздух. В ту минуту перед неминуемой расправой всем, наверное, захотелось стать ничтожно маленькими. Так было в последнем бою перед пленением, когда в неглубокой воронке чудилось, что все пули и осколки нацелены прямо в меня…

Я, считающий религию наглым обманом, выбросивший нательный крест, подаренный отцом, вдруг стал лихорадочно вспоминать молитвы, которым учила меня в детстве моя добрая матушка. Забытые слова поднялись из глубин сознания, захватили всё моё существо. Их неудержимый поток двигался от ума к сердцу и обратно, пока не вырвался наружу слезами, такими нежданными, тёплыми, утешительными. Дыхание быстро успокоилось, грудь более не содрогалась от рыданий. Я был готов. Ну, где ваши камни?!

Прикосновение к плечу показалось ударом, заставило вздрогнуть. Вернулся страх боли и неизвестности, глаза зажмурились, а тело напряглось в ожидании. Незнакомый голос где-то совсем близко выстрелил короткое «на!». Это конец… Но почему ничего не происходит? Почему я не чувствую ударов, не слышу яростных криков? Почему не падаю в грязь, готовую поглотить моё бездыханное тело? Может, я уже мёртв? Тишина… Кто-то крепко ухватил меня за локоть. Отняв руку и скрестив ладони у лица, я приготовился защищаться. Внезапно пришла решимость «дать последний бой»: нет, лёгкой добычей я не стану! Приоткрыв глаза, чтобы разглядеть противника, увидел идущую рядом женщину в чёрном. Поняв, что я смотрю на неё, она протянула руку, а в ней… На небольшой чистой тряпице лежал ломоть невообразимо ароматного ржаного хлеба и…

Пожилой немец рыдал не таясь. Слёзы, как и тогда, обильные, тёплые, утешительные, падали на зеркальную поверхность стола, на деловые бумаги, ставшие сейчас не такими уж и важными, в чашку остывшего чая. Рассказчику стало душно. Он снял галстук, рванул ворот рубахи, и на груди учёного матово блеснуло небольшое украшение. Профессор бережно как величайшую драгоценность взял его в руку. Заметив немой вопрос в глазах слушателей, он улыбнулся чему-то своему и произнёс: «Это её».

Когда участники конференции разошлись по гостиничным номерам, студенты, нанятые для обслуживания банкета, приступили к наведению порядка. Молодой человек, убиравший посуду, вдруг подозвал товарищей и, загадочно улыбаясь, указал на одну из чайных чашек. Сквозь жидкость цвета тёмного янтаря на дне можно было разглядеть странный предмет. Окружив «находчивого» коллегу, все поначалу играли в «угадайку», а затем кто-то предложил сделать ставки марок по пять. Победителю по общему согласию доставался и банк, и непонятная вещица.

Список составлен, деньги пересчитаны, и участники чайной лотереи замерли в ожидании. Право извлечь со дна бонус предоставили старшему по возрасту: шутка ли сказать, ему скоро исполнится двадцать три года. Молодые люди замерли в предвкушении, но когда они увидели странного вида дешёвый крестик на хлопчатобумажном шнурке, в воздухе повисла разочарованная тишина. Её нарушали лишь шорох пересчитываемых купюр и далёкая сирена «Скорой помощи».

Игорь Коршунов
По материалам газеты «Вятский епархиальный вестник»

Фото

Возврат к списку